Укрощение Евфрата
Дамаск — один из древнейших городов мира. Рядом со сказочными мечетями, живыми свидетелями самой истории, высятся ультрасовременные здания. В пестрой толпе прохожих можно увидеть и самую последнюю моду, заимствованную с картинок парижских журналов, и одеяния времен Омейядского халифата.
Сирийцы гордятся своими памятниками прошлого величия — знаменитым амфитеатром Пальмиры и храмом, своды которого украшены изображениями планет и знаками Зодиака. Они увлеченно и страстно рассказывают о своем настоящем, о решимости превратить пустыни в оазисы, сократить разрыв между бедностью и богатством, отсталостью и процветанием.
Одна из величайших битв за новое будущее Сирии происходит в долине реки Евфрат. В районе Табка река образует самый большой бассейн, где и было решено начать строительство мощного гидрокомплекса Сирийской Арабской Республики.
Два с половиной тысячелетия назад территория по обе стороны Евфрата была составной частью процветающих Ассирии и Ново-Вавилонского царства. Здесь росли леса, существовала эффективная система каналов и водяных колес. Войны разрушили систему обводнения, леса были вырублены. Глубоко в землю ушли грунтовые воды, песками покрылись плодородные почвы.
Землепашцы покинули долину Евфрата, которая когда-то была житницей всего Ближнего Востока. С тех пор жители Сирии мечтали о воде: только она могла воскресить пустыни.
Трудно себе даже представить, какую роль вода играла и продолжает играть в жизни народов Востока! Из-за нее происходили войны, восстания рабов и феллахов, плелись житейские и дипломатические интриги.
В поездке из Дамаска в долину Евфрата я видел, как жизнь бурлила в оазисах, еле теплилась вдали от них и совсем прекращалась в знойной пустыне, где до самого горизонта виден только песок, песок и песок...
Мы ехали по автостраде, подобно струне, прорезавшей пустыню.
Палящее солнце висело прямо над головой. Вокруг бескрайние желтые просторы. Медленно тянулось время. И вот неожиданно въезжаем в небольшую деревушку. Около лачуг, вылепленных из глины, стоят металлические вышки, увенчанные ветряными колесами.
— Что это?—спрашиваю у пожилого феллаха, жителя деревни.
— Вода здесь находится очень глубоко под землей,— отвечает он,— и ее можно только выкачивать оттуда. Человеческим рукам это не под силу. Вот и взяли мы себе в помощники ветер.
— Ну, а если стоит тихая погода?
— Этого в пустыне не случается. Беда в другом. Исчезают грунтовые воды. На эти случаи
мы делаем запасы. Воду в глиняных кувшинах храним под землей. В наших местах вода дороже хлеба, риса и мяса...
Вдоль автострады мелькают такие же селения с водонасосными вышками. Но вот появляются сероватые оливковые рощи, изумрудная зелень фисташковых деревьев, фруктовые сады, виноградники, тенистые заросли тополей и акаций. Город Хама — центр цветущего, густонаселенного оазиса. Здесь в парках бьют фонтаны, а по улицам разъезжают поливочные машины, щедро разбрызгивающие воду на мостовые.
В районе Хамы протекает река, колодцы здесь неглубокие и всегда полны. Поэтому вода тут не в цене, но очень дорого стоит каждый квадратный метр земли.
По дороге из Хамы снова опаленные пески, еще один оазис — древний, знаменитый Алеппо, вечно соперничающий своим значением и памятниками древности с Дамаском. А за Алеппо снова пустыня, протянувшаяся до правого берега Евфрата. Над ней вьются песчаные облака, растворяющиеся в будто расплавленном горизонте.
И вот наконец берег Евфрата! Здесь, где еще совсем недавно находился неведомый миру глинобитный поселок Табка, сейчас вырос современный город Ас-Саура («Город Революции»), укротивший могучий Евфрат и возвращающий феллаху оживающие земли Сирии.
Южная ночь опустилась над Евфратом, когда мы достигли Ас-Саура. На транспаранте при въезде в город крупной арабской вязью написано: «Евфратская плотина — школа. Закончив ее, мы выйдем из царства тьмы». Смысл и глубина этих слов стали мне понятны только спустя некоторое время, когда я окунулся в гущу евфратского строительства.
Несмотря на позднее время, в Ас-Сауре го-эела иллюминация, а на главном проспекте проходило народное гулянье с песнями и музыкой.
— Что происходит в городе? — спрашиваю эдного из советских специалистов.
— Праздник,— отвечает он.
— Но ведь он же должен быть завтра?
— Это по протоколу, а у нас он начался недавно, в двенадцать часов ночи. Посмотрите,— заметив на моем лице недоумение, пояснил он,— на этот щит. Под надписью «До перекрытия осталось...» каждое утро ставится цифра, показывающая, сколько дней еще до перекрытия Евфрата. Решили ноль вывесить не завтра утром, а сегодня в двенадцать часов ночи. Поэтому и начался наш праздник задолго до официального.
Вместе с новыми знакомыми иду по проспекту. Во всех окнах новых, многоэтажных домов горит свет, настежь открыты балконы. В Ас-Сауре живут и трудятся более тысячи советских специалистов. Это они вместе с одиннадцатью тысячами сирийских рабочих построили на Евфрате мощную плотину и гидроэлектростанцию.
Какое же значение имеет для Сирии евфрат-ское строительство? Прежде чем ответить на этот вопрос, следует вспомнить недавние события в этой стране. Восьмого марта 1963 года в Сирии произошла революция, и ставшая у власти партия Арабского социалистического возрождения (ПАСВ) провозгласила широкую программу преобразований во всех сферах жизни. Эта программа исходит из учета того, что страна обладает достаточными ресурсами, обширной территорией и сравнительно небольшим населением. Однако естественные богатства надлежащим образом не разрабатывались, территория страны не осваивалась экономически. Благодаря первым двум пятилетним планам в Сирии построены: новый морской порт Тартус, с помощью СССР—железная дорога Латакия — Алеппо — Камышлы, линия электропередач Дамаск — Хомс — Алеппо,
нефтепровод из Карачуна в Тартус, новый нефтеперерабатывающий завод в Хомсе. В этом же городе при содействии Польши оборудован завод по производству сортовой стали и при содействии Франции в Алеппо заканчивается строительство тракторного завода. Все эти объекты, а также те, которые Сирия собирается в ближайшее время построить, нуждаются в большом количестве электроэнергии. Вот ее и даст им Евфратская ГЭС, Она будет иметь восемь турбин мощностью в 100 тысяч киловатт каждая.
Сельское хозяйство продолжает играть доминирующую роль в экономике Сирии, поскольку оно служит источником 40 процентов национального дохода и в нем занято 60 процентов населения. Успехи же сельского хозяйства целиком зависят от водоснабжения и орошения засушливых земель. Евфратская плотина создает водохранилище площадью в 630 квадратных километров, которое позволит оросить более 640 тысяч гектаров земли, в том числе 110 тысяч естественным путем — благодаря изменению уровня воды, а остальные каналами общей протяженностью 1 540 километров.
Создание евфратского гидрокомплекса позволит удвоить площадь орошаемых земель Сирии! На этих землях будет выращиваться пшеница и хлопок, овощи и фрукты, развиваться скотоводство.
Кроме того, введение в строй новых орошаемых земель позволит перевести кочевников на оседлый образ жизни и принять часть феллахов тех районов, где ощущается острая нехватка воды.
— Я твердо убежден,— сказал мне генеральный директор «Евфратпроекта» Субхи Кахали,— что если бы не сирийско-советское сотрудничество, мы не могли бы добиться таких блестящих результатов.
В истинно народный праздник вылилось недавнее пребывание в Сирии советской партийно-правительственной делегации, возглавляемой членом Политбюро ЦК КПСС, секретарем ЦК КПСС товарищем А. П. Кириленко. Делегация присутствовала на торжествах по случаю перекрытия Евфрата, посетила ряд государственных промышленных предприятий и кооперативов Сирии. Выступая по дамасскому телевидению в канун отлета из Сирийской Арабской Республики, Андрей Павлович Кириленко
дал высокую оценку развитию дружественных отношений между нашими странами, отношений, которые представляют важное звено боевого союза сил мирового социализма и национально-освободительного движения, выразил солидарность с мужественной борьбой сирийского народа, направленной, на ликвидацию последствий израильской агрессии. В заключение он сказал:
— Желаю сирийскому народу новых побед в строительстве его молодого, полного жизненных сил государства, в успешном решении всех задач, стоящих перед Сирией.
...В дни евфратских торжеств в Сирии побывали не только журналисты из арабских и социалистических стран. Здесь было много и представителей крупных американских и западноевропейских газет. Вернувшись с берегов Евфрата, корреспондент американской газеты «Крисчен сайенс монитор» написал: «Сирийская часть долины Евфрата снова превращается из пустыни в сад, каким она некогда была. Новая плотина, сооружаемая при участии советских инженеров и сирийских рабочих, полностью изменит облик северной Сирии».
Корреспондент же французской «Монд дипломатию), в свою очередь, замечает: «Сирийцы по праву гордятся этой плотиной. Вступление в строй гидроэнергетического узла на Евфрате явится важнейшим вкладом в индустриализацию Сирии, в развитие ее экономики в целом». «Но чтобы построить эту гигантскую плотину,— пишет Роже Клэн в журнале «Ви уври-ер»,— несомненно, нужно было иметь специалистов. Значительно больше, чем могла дать слаборазвхтая в промышленном отношении страна. И вот из крестьян и неквалифицированных рабочих были созданы отряды сварщиков, крановщиков, экскаваторщиков и водителей машин. С помощью советских специалистов и их опыта были заложены первые основы высотной плотины».
Весьма любопытную статью с берегов Евфрата прислал в журнал «Штерн» западногерманский журналист Рандольф Брауманн. Но, прежде чем его процитировать, хотелось бы вкратце поведать читателю суть дела. Еще в 1961 году Бонн подписал соглашение о строительстве Евфратской плотины. Несмотря на это, правительство канцлера Аденауэра — ярого атлантиста и поборника «холодной войны»,— обеспокоенное социальными переменами в Сирии после революции 1963 года, и в частности национализацией частнокапиталистических предприятий, попыталось оказать на Сирию нажим. И вот что затем произошло. «Это,— пишет Рандольф Брауманн,— был конец «песни дьявола» (так арабы назвали бесплодный диалог между Бонном и Дамаском.) Премьер-министр Сирии поехал в Москву, и в апреле 1966 года Советы вступили в договор. Вывески немецких строительных фирм, уже установленные у Евфрата, были заменены плакатами советского «Техноэкспорта». Убыток, причиненный проводившейся Аденауэром и Эрхардом политикой сдерживания, превышает 20 миллионов марок, которые Бонн уже выдал на работы по предварительному планированию... Как сказал министр Евфратской плотины: «Мы никогда не забудем, что именно русские выполнили нашу заветную мечту!..»
...В ту памятную ночь накануне перекрытия Евфрата в Ас-Сауре проходило не только гулянье. До самого утра горел свет в окнах управления строительством. Там еще и еще раз сверялись расчеты, проверялась готовность всех узлов для перекрытия и утверждались кандидатуры тех передовиков стройки, которым доверялась честь по команде президента Сирии Хафеза Асада и члена Политбюро ЦК КПСС, секретаря ЦК КПСС товарища А. П. Кириленко начать загрузку прорана каменными кубами й пирамидами.
И как только в долине Евфрата 5 июля этого года забрезжил рассвет, все советские специалисты и сотни арабских рабочих и техников собрались вокруг прорана.
Знакомлюсь с начальником управления ГЭС Николаем Федоровичем Череповым. Он покинул родную Тулу ровно три года назад. У берегов Евфрата встретил людей, горевших энтузиазмом, но у которых не было ни опыта, ни знаний в строительстве современного гидрокомплекса.
— Сначала,— рассказывает Николай Федорович,— даже растерялись, но постепенно начали преодолевать трудности и главную — отсутствие национальных кадров. В Алеппо открыли курсы. Начали учить феллахов рабочему мастерству, умению управлять современной техникой. Но на первых лорах работа все же продвигалась туго. Учили на курсах, учили на месте и все же подготовили кадры.
— А когда здесь началось строительство?
— Соглашение между Сирией и СССР о строительстве плотины было достигнуто в 1966 году. Но помешала израильская агрессия.
Оно было начато в 1968 году и будет полностью завершено в 1975 году, на год раньше срока.
В разговор вступает главный специалист по намыву плотины Евгений Александрович Леви-новский. Он приехал на Евфрат четыре года назад из Ленинграда.
— Пришлось,— рассказывает он,— начинать с нуля. В Сирии вообще не было ни одного человека, который имел бы хоть малейшее представление о гидромеханизации. Наш упорный труд не пропал даром: сегодня Ас-Саура располагает тысячью квалифицированных рабочих-гидромеханизаторов.
— Скажите, Евгений Александрович, а как вам этого удалось достигнуть?
— Надо отдать должное сирийцам — они старались, очень старались. А когда вышли уже на стройку, мы разбили их на бригады и организовали соревнование. Даже не думали, что оно так всех захватит. Мы добились того, что сирийская администрация согласилась выплачивать премиальные за перевыполнение плана.
Соревнование и экономические стимулы сейчас у нас очень внедрились. По утрам, обходя объекты, генеральный директор строительства Субхи Кахали подходит к передовикам и так их приветствует: «Поздравляю ударников образцового труда!»
— А есть ли какие-нибудь технические особенности у Евфратской плотины?
— Намывных плотин такого масштаба нет нигде в мире.
У самого прорана стоит группа по-праздничному одетых сирийских девушек. Спрашиваю у Евгения Александровича, кто они. Он говорит, что девушки учились в высших учебных заведениях Дамаска и Алеппо. Практических навыков вообще не имели. Здесь они прошли школу технических знаний и русского языка.
— Побеседуйте с ними,— посоветовал мне Евгений Александрович.
Свои имена в русской транскрипции они сами написали в моем блокноте. Лама Биссо и Мария Изакур—техники бетонной лаборатории, Малда Алжаби — техник химической лаборатории, Шукран Табах работает в отделе технической документации заводоуправления. Прошу их рассказать о жизни на Евфрате.
— О,— восклицает Малда Алжаби,— мы здесь живем и работаем очень дружно!
— Советские специалисты,—добавляет Шукран Табах,— нам очень помогают. Без них мы бы ничего не сделали и ничему бы не научились.
— Мы часто ходим в советский клуб,— говорит Лама Биссо,— он стал нашим родным домом. Смотрим советские кинофильмы и концерты, самодеятельность советских специалистов. Советские люди удивительно талантливы.
— Ваша страна,— восклицает Мария Изакур,— наш настоящий друг! Когда-то я мечтала побывать в Париже и Вене. А сейчас хочу только в Москву.
К нам подошел молодой сирийский рабочий Сулейман Рахман. На стройке он приобрел специальность гидромеханизатора, не раз был победителем в соревновании образцового труда.
— Я родился,— рассказал он,— в семье бедного феллаха. Ни я, ни мои братья и сестры не знали, что такое школа. Как-то я приехал в Алеппо. Слышу на базаре разговор о курсах, где готовят строителей Евфратской плотины. Разыскал их и записался. На стройке прошел все этапы от простого рабочего до мастера.
Научился немного писать и читать и даже, как видите, овладел русской речью. Евфрат открыл мне новую жизнь, о которой феллахи и: мечтать не могли.
И тут я вспомнил транспарант у въезда в город Ас-Саура: «Евфратская плотина — школа. Закончив ее, мы выйдем из царства тьмы».
Журнал «Огонек», сентябрь, 1973
