Лично ответственны

Зачем эта женщина привела сюда, к памятнику Неизвестному солдату, чужеземного гостя?.. Отдать дань уважения воинам, погибшим в боях с фашистскими захватчиками за освобождение родного города?.. Прикоснуться памятью к тому времени, когда этот человек и она вместе находились в немецком плену, создав там антифашистское подполье?..

Да, ею движут многие побуждения. Но прежде всего она здесь ради самого этого человека, ради будущей его судьбы.

Расстояние в четверть века отделяет их сегодня друг от друга — Катерину, работницу Дарницкого текстильного комбината, депутата райсовета, и мэра небольшого итальянского города Антонио Террачини. Это — большое расстояние! Но память сердца (а именно так назвал А. Корнейчук пьесу, поставленную в Москве на сцене вахтанговского театра Евгением Симоновым) жива. И это память не только о юности и счастье, но и об общем солдатском долге, который сегодня, в дни мира, ничуть не меньше, чем в годы боев.

Вспомним сцену первой встречи гостя из Италии в доме у Катерины. Чинно сидят за столом Катерина, ее мать Галина Романовна, их друзья — Кирилл Сергеевич, старый эстрадный актер, и капитан дальнего плавания Максим Максимович. Ведут с Террачини неторопливую беседу, не для «протокола», а в силу гостеприимства, занимая гостя. Но, разумеется, и в силу любознательности они расспрашивают Антонио Террачини о его жизни, о работе, об образе мыслей... И не насмешку, а скорее лишь легкую иронию, а еще больше грусть вызывают у собравшихся слова Террачини, что приходится ему в работе своей качаться «там-там» — то влево, то вправо-Слишком большую власть забрали в I его стране заокеанские пришельцы... Впрочем, каждый реагирует По-своему, и если ирония все же сквозит в вопросе Максима Максимовича: а вы куда больше — вправо или влево? — то совсем не иронию ощущаем мы в настроении Катерины, а глубокую
тревогу. Тревогу за человека, любовь к которому она пронесла сквозь долгие годы разлуки. Тревогу за человека, от которого родила, а потом одна вырастила сына Антона...

Позднее, у памятника Неизвестному солдату, Антонио Террачини прямо спросит Катерину: почему же она не поехала с ним четверть века назад в Италию? И услышит в ответ слова, произнесенные звенящим, чуть надтреснутым от волнения голосом: «Когда гнездо разорено хищниками... Разве можно...». Не могла Катерина оставить в трудный час свою Родину... И мы поймем, что недаром избрали земляки Катерину своим депутатом: в высокой мере присуще ей чувство ответственности за родную землю, за людей, за их счастье.

Такую же ответственность чувствует сейчас Катерина и за судьбу Антонио. Потому-то и привела его к месту боевой солдатской славы, как к символу человеческой совести...

С необычайным проникновением играет эту роль Лариса Пашкова. Ее Катерина словно туго, до отказа натянутая струна. Вся она внутренний порыв. Актриса создает характер одновременно хрупкий и прочный, нежный и мужественный. Характер, в котором господствует начало волевое, энергическое, рожденное высокой внутренней убежденностью героини.

И что еще примечательно: не очень красивая, уже немолодая, Катерина обладает совершенно особым даром воздействия на людей. Соприкасаясь с ней, они не то чтобы испытывают потребность походить или равняться на нее, она становится для них, для их поведения, поступков, мыслей, чувств как бы неким нравственным камертоном. Видимо, происходит это благодаря естественной, негромкой, но глубокой внутренней самоотверженности, которая стала у Л. Пашковой сердцевиной характера героини. Той самоотверженности, какая поднимала Катерину на подвиги в дни войны да и сегодня является содержанием ее
жизни, отданной людям... Герой Ю. Яковлева — Антонио Террачини тоже становится рядом с Катериной сильнее, мужественнее. Вернувшись домой, он «качаться» в мыслях и настроениях, наверно, уже не станет.

Широкий смысл вложен писателем в слова ПАМЯТЬ СЕРДЦА.
Смысл, разгаданный театром и переданный в живых, конкретных человеческих характерах... Клоунская маска, кажется, навсегда приросла к герою Н. Гриценко: целым каскадом всевозможнейших эксцентрических трюков ошеломляет он зрителей на протяжении всего спектакля. Но когда в финале приходит известие о смерти партнера его молодости—Паташона, Кирилл Сергеевич, бывший Пат, появляется в комнате Катерины в клоунском костюме.
Представление, которое он теперь разыгрывает, словно лебединая трагическая песнь... Песнь человека, артиста, всю жизнь стремившегося нести людям смех, добро, радость... Это представление — тоже память сердца, щедрого и отзывчивого.
Рвется наружу сквозь грубоватую шутку морская душа героя А. Абрикосова: море — его призвание, форма его служения людям. И недаром же, вновь призванный на флот, он выполняет свой первый рейс в далекий Вьетнам. Это рейс помощи героическому сражающемуся народу...

Сдержан, весь погружен в свою думу герой В. Шалевича — Антон, сын Катерины и Антонио: родная страна посылает его на стройку в Индию, а здесь, в Киеве, остается Рая, его любимая. Поймет ли Рая, которая ждет ребенка (играет Раю В. Малявина), что Антон не может не поехать, так же как его мать не могла в дни войны отойти в сторону, уступить другому право идти навстречу опасности...

Именно это чувство, эта мысль сообщают всем героям пьесы А. Корнейчука и спектакля вахтанговцев значительность, как бы поднимая их над драматизмом обыденных    житейских   ситуаций...

«Мы с тобой солдаты. Всю жизнь  солдаты...» — говорит Катерина Антонио. И это роднит ее с героями других пьес и спектаклей, определивших лицо минувшего, юбилейного, сезона. С ученым Барминым из пьесы «Человек и глобус» В. Лаврентьева. С партийным работником Марией Одинцовой из пьесы «Мария» А. Салынского. С потомственными рабочими Забродиными и Скворцом из «Ленинградского               проспекта»
И. Штока. Каждый из них лично ответствен перед народом, перед временем...

Главная мысль спектакля Малого театра «Человек и глобус», поставленного молодыми режиссерами В. Бейлисом, и В. Ивановым,— высота ответственности ученого за судьбу планеты.

На наших глазах проходит Бар-мин сложный психологический путь. Ученому поручено создать атомную бомбу, которая обеспечит безопасность нашей страны и всего лагеря социализма. Однако советский человек, воспитанный в духе гуманизма и миролюбия, не может не сознавать, что создает оружие    массового     истребления.

 

 

Не может не тревожить его мысль о том, что открытие способно нести человечеству и счастье и горе... Ибо где гарантия того, что в силу каких-либо случайностей атом не попадет в руки врагов мира и прогресса. Эти раздумья, этот глубокий внутренний процесс составляют главное содержание сценического образа, созданного Е. Самойловым. В нем пленяют темперамент, пламенность мысли, ее высокая активность, свойственные прототипу образа, коим являлся известный советский ученый И. В. Курчатов.

Огромны проблемы, которыми живет народный комиссар Гришанков, направляющий научную работу коллектива, возглавляемого Барминым. Эти-то проблемы, важные для всего государства и даже для всей планеты, захватывают людей, сидящих в зрительном зале... Крупная личность, ее ясность, глубина мысли, понятной всем и ко всем в равной степени обращенной, отличают образ, воплощаемый П. Константиновым. Не просто принять Бармину на свои плечи тяжесть атома — тяжесть ответственности перед социалистическим государством, перед человечеством, но именно Гришанков убеждает Бармина в исторической необходимости этого шага.

Гришанков П. Константинова спокоен, не назойлив, не прибегает к «волевым» жестам. Его разговор с Барминым носит характер доверительный, почти интимный. А то, что стоит за словами, играет не меньшую роль, чем сами слова. Чувство же юмора, которым артист щедро наделяет своего героя, лишь усиливает его близость каждому зрителю.

То, что делает Бармин, решая .сложнейшую научную задачу, то, на что нацеливает его Гришанков, руководствующийся важнейшими общегосударственными задачами, выражает мысль народа, сознание
ся, что мы поддадимся. Должно и у нас что-то найтись...» И тогда нечеловеческое напряжение сил Бар-мина кажется ему легче рядом с бескрайним океаном народной жизни, рядом с испытаниями, сознательно взятыми на себя народом во имя завтрашнего дня планеты.

Кажется, совсем с других, полярных позиций написана А. Салынским «Мария». В самом деле, вроде бы Марии Одинцовой, молодому секретарю райкома партии, даже и не понять ни Бармина, ни Гришанкова с их идеей исторической, государственной необходимости. Кажется, что эта идея гораздо ближе начальнику строительства крупной сибирской гидроэлектростанции Добротину.

При желании Марию можно обвинить даже в местничестве: интересы строительства предусматривают затопление небольшого районного городка, а она никак не хочет с этим согласиться — здесь, мол, наши отцы и деды жили!.. И тем не менее в споре с Добротиным Мария права... Она права и возмущена серьёзностью проблемы, вставшей перед ним, и забыл о человеке, о нормах и принципах социалистической нравственности. И, вероятно, более точно, чем в некоторых других театрах, поступают и А. Гончаров, постановщик пьесы на сцене Театра имени Вл. Маяковского, и исполнитель роли Добротина В. Самойлов, когда выявляют в этом образе не только отрицательные черты, но и его большую человеческую значительность, а главное, способность увидеть правоту Марии, решимость работать с ней плечом к плечу.
Добрртин В. Самойлова обаятелен, умен, талантлив, он способен понять и собственные заблуждения и принять лично на себя ответственность за все происшедшее. Ответственность прежде всего за то, что Мария, стремясь сохранить мраморную скалу, едва не погибла в запретной взрывной зоне...

Тема личной ответственности в спектакле А. Гончарова, пожалуй, наиболее убедительно раскрыта именно     в     образе,     созданном
народа. Сцена в деревне, в избе колхозницы Прасковьи Михайловны, куда случайно попадает Бар-мин, заехав поохотиться в эти места (кстати, важная сцена эта почему-то отсутствует во многих других постановках пьесы В. Лаврентьева), имеет значение, едва ли не решающее для общего понимания идеи спектакля. В самом деле, в послевоенной деревне нет ни белого хлеба, ни сахара…

 

 

 

Но люди, живущие здесь и кормящие всю страну, ясно понимают смысл и историческую необходимость переносимых ими лишений. «Опять войной начинает попахивать,— говорит           Бармину
председатель колхоза инвалид войны Щербина (В. Губанков).— ...Америка что, капиталом задавит. Шутка ли, одной бомбой .целый город может выжечь. Но не верит стремлении навязать начальнику строительства, казалось бы, совершенно несвойственные ему функции — скажем, заботу о жилье для молодоженов...

Изменились времена. И если в первые послевоенные годы лишения людей были обусловлены исторической необходимостью, то сегодня превращать их в норму повседневного человеческого бытия   антинародно,    антиисторично.

Представляя подлинные масштабы задач, стоящих перед Добротиным, Мария озабочена и встревожена тем, чтобы решались они на благо человека, а не в ущерб ему. Озабочена тем, чтобы гигантские свершения техники не вытесняли из человеческой жизни доброту, красоту... Но ведь и Добротин — человек не безнадежный, он лишь на время увлекся гранди-
В. Самойловым. Ибо, следуя стремлению режиссера отойти в образе Марии от штампов, ставших характерными при воплощении образа женщин — партийных работников, С. Мизери вместе с водой выплескивает, думается, и ребенка. Пропадают главные, определяющие черты образа, позволившие Марии возглавить районную партийную организацию. Глядя на Марию — С. Мизери, невольно вспоминаешь образ Вальки, созданный этой актрисой в спектакле «Иркутская история». А ведь характеры эти далеки друг от друга.

Рабочей совестью рождена ответственность за людей у Василия Павловича Забродина, у его жены Клавдии Петровны, у друга их семьи Скворца... Герои пьесы И.    Штока    «Ленинградский    проспект» вновь обрели жизнь на сцене Театра  имени  Моссовета.

Навсегда останется этот спектакль (постановка И. Анисимовой-Вульф) в памяти тех, кто раньше видел его с Забродиным — Н. Мордвиновым, Но и то, что делает сегодня Г, Жженов, интересно и убедительно'. Актер выявляет в образе Забродина черты, сближающие его со Скворцом,— неугомонность, ершистость, задиристость...

 

 

Не чудаки ли, однако, они, Забродин и Скворец (сыгранный А. Баренцевым)? Возможно. Но только из тех беспокойных чудаков, которые перестраивают жизнь, пренебрегая своим покоем и благополучием, борясь за торжество правды и справедливости. Внешне обаятельного проходимца Семена Семеновича (артист В. Отиско) не обвинишь в преднамеренном убийстве Клавдии Петровны: она умерла от болезни. Но в женщине этой — особенно такой, как играет ее В. Сошальская,— великая глубина, отзывчивость сердца, боль за других. И видишь, что именно Семен Семенович, пытавшийся замарать честь рабочей семьи, сбить с пути младшего сына Забродиных, Бориса, и жену старшего сына Нину, доводит Клавдию Петровну до могилы. Зато как эстафету рабочей совести, эстафету ответственности за других принимает из рук Скворца его дочь, жена Бориса Маша, сыгранная Н. Пшенной,— трепетно-чистая молодая женщина.

Идейная убежденность, сила патриотизма, духовная зрелость — вот душевные качества, которые отличают Катерину, Бармина, Марию Одинцову, семью Забродиных... Знаменательно, что эти герои вышли на сценические подмостки в год юбилейного ленинского сезона. Их духовный мир сформирован действительностью, созидаемой по ленинским заветам.

Журнал «Огонек», август, 1970