Обратная связь

Под гнетом ШахинШаха

Сегодня мы публикуем снимки, позаимствованные из немецкого иллюстрированного журнала «Фрайе вельт». Они с беспощадной правдивостью показывают, что творится в стране, задавленной гнетом шахиншаха.

В Иране все настойчивее спрашивают:

— Почему снабжение Тегерана электроэнергией находится в таком печальном состоянии?

— Почему города и селения Ирана лишены асфальтированных дорог, водопровода, электричества?

— Почему так стремительно снижается уровень производства и изо дня в день разрушаются и опустошаются деревни?

— Почему в большом Тегеране так мало школ, что дети не могут посещать их каждый день?

— Почему здравоохранение и просвещение не являются достоянием всего населения страны?

— Почему уровень жизни девяноста пяти процентов населения Ирана подобен уровню жизни кочевников?

Вот она, опора шахиншаха. Составленная из деклассированных элементов, банда Шабана Джафари резвится, чтобы сохранить спортивную форму для очередных мокрых дел своего высокого покровителя. В центре — главарь иранских гангстеров Шабан Джафари, прозванный «Бимох» («человек без мозгов»). После свержения правительства доктора Мосаддыка и кровавой осени 1954 года Шабан Бимох стал почетным майором шаха.

Аэродром-иранский, а реактивные самалеты-американские. Типичный современный пейзаж!

Это тюрьма «Гзыл Кале», неподалеку от Тегерана. В этом фотре в пустыне многие годы томятся сотни невинных людей. Они брошены сюда без всякого суда и подвергаются пыткам и истязаниям, как в гитлеровских застенках.

Механизация» сельского хозяйства у подданных шахиншаха.

В глиняных хижинах и пещерах южной части Тегерана живут около 100 тысяч человек, — живут без света, без воды, без перспектив на лучшее будущее.

«Шахиншахская вода»! Сколько горькой иронии в этих словах. Водопровод и канализация есть только в восточной части столицы, где живут богачи. Этим ловко пользуется шахский двор. Ежедневно по различным районам Тегерана передвигаются вот такие бочки с «шахиншахской водой». Канистра стоит 5 риалов. Бочки принадлежат подставным лицам шаха. Бизнес есть бизнес. Зато работники, которые от зари до зари развозят воду, получают мизерную зарплату, которой едва хватает на пропитание. Но «шахиншахская вода» лишь для тех, кто имеет деньги. А городская беднота черпает влагу из сточных канав. Вода в них грязная, с нечистотами.

Перечень этих «почему» можно было бы продлить, ибо их, как пишут иранские газеты, бесконечное множество. Разумеется, многие хорошо знают, кто повинен в том, что иранские города и деревни разрушаются. Они понимают, почему в стране древнейшей культуры и сказочных богатств свирепствуют невообразимая нищета и голод и чем объяснить, что девяносто процентов населения неграмотно, что в сельских местностях один врач приходится на сто тысяч жителей, а продолжительность жизни населения колеблется между тремя и тридцатью четырьмя годами. Издатели и редакторы газет, конечно, догадываются, почему в Иране лишь пять процентов пахотной земли принадлежит крестьянам, а помещики до наших дней сохранили право в любое время лишать их работы и жилья.

В Иране все больше становится людей, знающих подлинные причины всех бед и горестей страны, но пока не осмеливающихся говорить об этом открыто; тегеранский диктатор беспощаден и суров: всякий, кто отважится поднять голос во имя правды и справедливости, будет жестоко наказан...

Бывший министр иностранных дел Ирана Фатеми выступил в 1953 году против американо-английского засилья, призвал шаха к защите национальных интересов. Он немедленно был объявлен изменником, схвачен, брошен в тюрьму, а когда его повели на допрос, приближенный шаха главарь иранских гангстеров Шабан Джафари так исполосовал его кинжалом, что Фатеми предстал перед судом полумертвым...

Не менее трагической оказалась судьба и Керима Пур Ширази — редактора газеты «Марде Эмруз». Хотя он и не отличался особо радикальными взглядами, тем не менее однажды покритиковал особу его величества. Бандиты Шабана Джафари разгромили редакцию газеты, а самого Керима Пур Ширази сбросили со второго этажа, облили керосином и сожгли. «Покончил жизнь самоубийством» — гласило циничное официальное сообщение. Точь-в-точь как в гитлеровском райхе.

Народ Ирана никогда не простит шаху и его дворцовой камарилье истребления лучшей, наиболее патриотической части солдат и офицеров армии в кровавую осень 1954 года. За свободолюбивые взгляды 19 октября были расстреляны полковники Сиямак, Мобашери и Азизи, майоры Отарод и Вазириян, капитаны Мадани, Ваезакаеми, Шагра и лейтенант Афухте. Спустя десять дней была уничтожена вторая группа офицеров. Затем третья, четвертая... Так под сенью шахского трона изо дня в день совершались кровавые преступления.

Иранские девушки и юноши — их было сто восемнадцать — возвращались с Всемирного фестиваля молодежи в Бухаресте. Как только они сошли с похода на родной берег, их всех до единого посадили в тюрьму, нещадно избили, а над девушками надругались. А вся их вина была лишь в том, что они виделись и веселились с молодежью других стран.

Над Азией и Африкой бушуют освободительные ветры. Они сотрясают дворцы, сносят короны. Багдад — эта давняя цитадель реакции и штаб американо-английских провокаций, неоднократно укрывавший шахиншаха от гнева его «любящего» народа, навсегда перестал быть убежищем коронованных особ. За какие-то два часа рухнул, как трухлявое дерево, террористический режим Нури Сайда.

Корреспондент «Нью-Йорк геральд трибюн» Морис сообщает из Тегерана, что «шах Ирана хотел бы выбросить из головы 14 июля 1958 года и события, которые произошли в этот день в Багдаде». Но о Багдаде шах не может забыть, и он в истерике мечется между англичанами и американцами, измывается над своим народом, строит антисоветские козни. Заключением американо-иранского военного соглашения он пытается оградить себя от гнева мудрого иранского народа, укрыться за иностранными военными базами, усидеть на американских штыках.

Неспокойно в порабощенном царстве шахиншаха. В постоянном страхе живет властелин голистанского дворца. Свирепствуют палачи Шабана Джафари. Не прекращаются «крутые меры» в армии. Как сообщила «Эттелаат», уволены в отставку бригадные генералы Могрури, Вали, Эманверди, Сейфолла Зарраби и Дадгяв и шестнадцать полковнинов. Шах пытается избавиться от офицеров-патриотов.

Верноподданническая газета «Зстарх» сравнивает положение в Иране с кипящим котлом, «который бурлит все сильнее и сильнее и, не дай бог, в один прекрасный день взорвется от скопления пара».

Незавидная участь — сидеть на кипящем котле.