Советский Союз
И все что с ним связано.
Главная Каталог Статьи Фотогалерея
Каталог » Искусство » В борениях мира Корзина

В борениях мира


1
 
 Лион Фейхтвангер. 1955 год.
 
 
 
В часе езды от Лос-Анжелоса, на берегу Тихого океана, среди крутых причудливых скал, будто вытолкнутых ка­ким-то великаном к самой во­де, стоит маленький домик. Местечко Пэсифик Палисайдс мало известно в Лос-Анжелосе. Даже весьма осведомлен­ные шоферы такси не скоро покажут вам, как добраться к нему по узенькой, резко ухо­дящей в сторону от широкого шоссе дороге. Здесь жил в эмиграции Лион Фейхтвангер. Когда радио принесло изве­стие о его смерти, мне вспо­мнились слова писателя, ска­занные группе советских жур­налистов, которые поздней осенью 1955 года приезжали к нему в гости:
 
— Вы говорите о возвраще­нии на родину?! Может быть, это единственное желание, ко­торое мешает мне спать и гне­тет меня беспрестанно. Но, ви­димо, мне суждено вернуться туда уже после смерти, потому что я стар, у меня рассчитана каждая минута, я хочу больше сделать как раз для того, чтобы мое посмерт­ное возвращение в Германию не было очень печальным.
 
Лион Фейхтвангер как бы шутил, но, согласитесь, слова его были грустные. Несколько минут мы никак не могли снова наладить разговор и молча любовались океаном и брызгами от волн, которые разбивались о красновато-серые скалы.
 
Сегодня нет Фейхтвангера. Ушел из жизни большой писатель, человек, за семьдесят с лишним лет своей жизни написавший сотни страниц потрясающих челове­ческих историй, которые десятилетиями волновали чита­телей многих стран мира.
 
Творческая биография Фейхтвангера сложна. Не во всем и, конечно, не всегда мы соглашались с его по­ниманием истины. Но «Еврей Зюсс», «Лже-Нерон», «Семья Оппенгейм», «Успех», «Гойя» и книга-памфлет «Братья Лаутензак» — все это огромное разнообразие литературных полотен создает в нашей памяти образ Фейхтвангера, огромного мастера и гуманиста, человека потрясающей работоспособности и знаний.
 
Есть нечто удивительно прискорбное, как мне ду­мается, в том, что писатель умер далеко от Германии, от Берлина, от своих друзей, от той земли, которой он жил и которая помогала ему работать, несмотря на старость, несмотря на то, что каждая страница и каждый час диктовки давались с огромным трудом.
 
Помните, в своей книге о Москве Лион Фейхтвангер замечал:
 
«Когда, например, молодая студентка политехнику­ма, которая еще несколько лет назад была работни­цей, говорит мне: вот несколько лет назад я не умела написать по-русски правильно ни одной фразы, а сего­дня смогу беседовать с вами на сносном немецком языке об организации американского автозавода, или когда деревенская девушка, пылая от радости, заяв­ляет на собрании: четыре года тому назад я была неграмотна, а сегодня могу рассуждать с Фейхтванге­ром о его книгах, я знаю — такая гордость вполне за­конна — она возникает из столь глубокого удовлетво­рения и советской действительностью, и положением оратора в этом мире, что ощущение счастья передает­ся даже слушателю».
 
Заметьте, это было сказано немецким писателем Фейхтвангером двадцать с лишним лет тому назад, ко­гда наша молодежь еще только приступала к осмыслению сотен и тысяч томов прекрасных произ­ведений художников слова всего мира. Но уже тогда Фейхтвангера хорошо знали у нас в Советском Союзе тысячи молодых читателей. Имя Фейхтвангера для той девушки было одной из мерок интеллектуального раз­вития, которого она добилась. А слова девушки для Фейхтвангера были мерой народного признания твор­чества прогрессивного художника. Как было не гор­диться этим Фейхтвангеру и как было не гордиться этим девушке!
 
И вот мы, семь советских журналистов, в Америке 1955 года. Сопровождаемые целой сворой агентов и упол­номоченных государственного департамента США, приезжаем в Лос-Анжелос и говорим, что хотим посетить Фейхт­вангера. Если бы кто-нибудь из советских людей мог видеть удивление, нескрываемое по­дозрение при звуке имени, ко­торое было нами произнесено!
 
— Лион Фейхтвангер?! — пе­респрашивали по нескольку раз ученые господа, разодетые с дипломатическим блеском, без­упречно управляющие автомо­билями, господа, которые дер­жатся обычно так, словно весь мир только потому и суще­ствует, что есть в мире они. Эти господа пожимали плеча­ми, о чем-то переговаривались друг с другом и, наконец, с американским простодушием заметили, что Фейхтвангера они не знают.
 
Это было больше чем грустно.
 
Когда представители госу­дарственного департамента, целую ночь проконсульти­ровавшись с кем-то, заявили, что к господину Фейхтван­геру мы поехать не сможем, потому что его имя уже сорок раз упоминается в отчете комиссии сената штата Калифорния по расследованию антиамериканской дея­тельности, мы громко рассмеялись. Мне не забыть, как Борис Полевой внезапно оборвал этот невеселый смех и с гневом проговорил:
 
— Ваше дело, господа ученые, знать или не знать Фейхтвангера, но нас не поймут наши читатели, если, находясь всего в часе езды от дома этого большого писателя, мы не скажем ему, что каждый школьник, каждый студент, каждый рабочий, каждый служащий и каждый колхозник в Советском Союзе читает и лю­бит многие из его книг.
Не знаю, подействовала ли горячая речь Бориса По­левого или господам из дипломатической службы Со­единенных Штатов Америки стало стыдно, но мы по­ехали к Фейхтвангеру и провели у него целый день.
 
Здесь, на чужом берегу, этот человек не был в ду­ховной изоляции. Мир с его страстями и борениями стучался круглые сутки в двери домика, и они всегда открывались предупредительно навстречу любому доб­рому гостю, навстречу сотням животрепещущих ново­стей.
 
Маленький, даже тщедушный на вид человек, Лион Фейхтвангер был похож на сказочного деда, лукавого и всемогущего. Он переносился легко из двадцатого столетия во времена библейских сказаний и жил там спокойно и уверенно, оставаясь все же гражданином своего зека. Он работал одновременно над четырьмя или пятью произведениями. Больше всех других его влекла тема становления Человека в высшем смысле этого слова, тема победы мира над войной.
 
Будь дописана эта книга, она смогла бы естественно и достойно увенчать огромный труд писателя-гумани­ста. Но еще ни одному писателю не удавалось допи­сать все, что он хотел.
 
Во всем мире отдают дань уважения большому не­мецкому писателю, человеку, который уже на склоне лет сердечно и радостно приветствовал рождение пер­вого в истории Германии государства рабочих и кре­стьян — Германской Демократической Республики. Правда, в некоторых учреждениях Соединенных Шта­тов Америки при известии о смерти Фейхтвангера да­же не шелохнулись занавески. А кое-кто, кому «по дол­гу службы» полагалось помнить о «красном» Фейхтван­гере, облегченно вздохнул: Фейхтвангер никого не бу­дет больше беспокоить! Но совсем не хочется гово­рить об этих чиновниках.
 
Фейхтвангер навсегда вернулся на родину и больше не будет значиться в списках ФБР. Зато он вошел в сердца миллионов людей во всем мире. Это, в конеч­ном счете, самое существенное для человека, который всю жизнь хотел служить правде.

Алексей АДЖУБЕЯ

 

 Журнал "Огонек", №2, 1959

Просмотров: 1362

Дата: Среда, 14 Марта 2012

Комментарии к статье:


Добавить комментарий:

Автор:
Комментарий: