Обратная связь

Рассказывают переписные листы

Скоро начнется Всесоюзная перепись населения. Тысячи студентов, врачей, учителей, инженеров со значками счетчика на груди постучат в двери домов, войдут в поезда, гостиницы, появятся на аэродромах и вокзалах. Но в тех областях, куда бывает трудно добраться зимой, перепись проходила заранее.

Мы проехали со счетчиками по горным дорогам Алагирского района, Северо-Осетинской АССР. И каждый заполненный переписной лист, будь то в рабочем поселке, сакле горного аула или домика геолога, раскрывал перед нами новые черты жизни советских людей.

«ГАЗ-69» медленно пробирается по обледенелой дороге, местами припорошенной снежком. Высота — 2 200 метров над уровнем моря. Здесь, у Главного Кавказского хребта, лежит недавно выстроенный высокогорный шахтерский поселок Верхний Згид.

Из-за гор выглянуло солнце, словно захотело показать нам новые аккуратные домики горняков, белое двухэтажное каменное здание средней школы, новый Дом культуры, большой профилакторий. Но не прошло и получаса, как спустился туман и окутал весь поселок.

Вместе со счетчиком Надеждой Асламурзаевной Кайтуковой мы постучали в дом горняка Сафара Цагараева.

— Вторую перепись прохожу на этом месте, — сказал нам, улыбаясь, глава семьи Сафар Гиссоевич (за столом крайний слева). — Но тогда, в тридцать девятом, был тут бедный аул: большого урожая со скупой горной земли не возьмешь. Только один человек в ауле имел высшее образование. А теперь мои дочери и сыновья в институтах и техникумах учатся.

Сам я работаю машинистом компрессорной станции. И дети при мне. Дзамболат, старший, — начальник планового отдела на руднике в Буроне; второй, Соломон, в этом году окончил техникум и работает в шахте горным мастером, жена его Женя, с высшим образованием преподает немецкий язык в Згидской средней школе. Девочки, Сима и Тамара, тоже со мной. Сима работает в швейной мастерской поселка, а Тамара после десятилетки пошла в шахту. Она учетчица и заочно учится в гороно-метолургическом техникуме. Только старшая дочь Дзераса, не с нами: уехала к мужу в колхоз.

Дзераса тоже сейчас сдает экзамены. Она студентка-заочница 4-го курса педагогического института.

— Уехала сестричка к своему Ромео, — засмеялся Дзамболат и подкинул на руках маленькую черноглазую девчушку, — но зато оставила у нас погостить свою дочку. Рекомендую: моя маленькая племянница самого поэтичного в мире имени — Джульетта…

Куда бы мы ни заходили со счетчиками, везде разговор невольно заходил об изменениях, происшедших со времени переписи. Но молодой забойщик бригадир Николай Крынин (на снимке внизу) и начальник участка инженер Сабан Акоев предыдущую перепись даже не помнили.

— Эк куда хватили — двадцать лет! Десять лет назад — это еще понятно, — сказал Крынин.

Николай Крынин семнадцатилетним парнишкой приехал из Воронежской области на Згидскицй рудник. Первые здания поселка сложены его строительной бригадой.

— У нас дома девять детей. Я пошел работать, чтобы помочь вырастить младших. Конечно, дело нашлось бы и дома, но захотелось романтики. А тут было все: горы, скалы, геологи и первые дома поселка. Теперь так полюбил эти места, что из армии вернулся не домой, в Воронежскую область, а прямо сюда.

Крынин учился на взрывника, а потом — на забойщика. Сейчас его бригада первой из бригад Садонского рудоуправления получила право бороться за звание бригады коммунистического труда.

— Сам я, конечно, еще мало сделал, — продолжал Николай. — А вы посмотрите, чего Акоев добился! Пришел шесть лет назад разнорабочим, а теперь инженер, начальник участка. А вы говорите — двадцать лет!

В Адайкомском ущелье у подножия Адай-хоха прилепились сакли двух высокогорных аулов Зарамага. На машине сюда не всегда можно пробраться. Снежные обвалы заваливают узкую горную дорогу. Поэтому счетчик — учитель географии Александр Ерастиевич Дзоциев — отправился в путь верхом.

— Места эти мне хорошо известны. Я ведь и в тридцать девятом году проводил перепись в этих же аулах, — говорит он. — Но тогда я еще учился в школе, а теперь сам преподаю в ней. Раньше, помню, был в школе только один учитель с высшим образованием, а сейчас у нас пятнадцать учителей, и большинство с высшим образованием.

С Дзойциевым мы направились к старейшим жителям Верхнего Зарамага, Кайтмазовым: супругам вместе уже за двести.

— Уходит народ из аула, — говорит Цола Георгиевич Кайтмазов, — Внизу, на плоскости, богатые колхозы, на руднике хорошие заработки. Туда и идут люди. Старые да малые остались в сакле. Внуки подросли и улетели из горного гнезда. Карум в городе учится на горного инженера, Владимир на руднике работает. И тоже учится, тоже инженером хочет быть. Внучки, и те ушли: одна — в городе на швейной фабрике, другая — в колхозе. Только маленькие да школьники остались тут. А подрастут, улетят и они...

Совсем иного мнения придерживается старый геолог из соседнего аула.

— Видите этот кусочек горной породы? Это залог того, что тут будет рудник, значит сюда придут люди, — уверенно говорит Александр Григорьевич Сикоев.

Сикоев был уже на пенсии, когда в его родных местах появились геологи-поисковики. Душа старого специалиста не выдержала: вместе с геологоразведывательной партией он ушел в горы.

А совсем высоко в горах, почти у самого Цейского ледника, находится геологоразведывательная партия. Произвести перепись поднялся к ним инструктор-контролер Г. А. Хохов. На его долю выпали самые трудные участки. Вот одна страничка из его дневника:

«Высоко в горах лежат аулы Абайти-кау и Кесати-кау. В них живут 170 человек. Мы шли втроем: я и два счетчика. Горную дорогу завалило снегом. Осталась узенькая тропка. Шли, крепко держась за руки. Чтобы ноги меньше скользили, сапоги обмотали мешковиной. Взяли с собой ружья. В горах много волков, а мы могли засветло не добраться до места».

Переписные листы заполнены и проверены. И за сухими цифрами, графами переписных листов встают жизнь, дела и подвиги простых советских людей.