ВРЕМЯ - ДРУГ

Бывает так, что случай, казалось бы, незначительный, слово, услышанное невзначай, спустя много времени, в иной обстановке вдруг приобретают и смысл и значение...

Вскоре после войны в одном из кинотеатров Вены показывали американский фильм с интригующим названием «Что случилось завтра». Герою фильма, репортеру провинциальной «Ньюс», добрый волшебник передал завтрашний номер газеты. «Черт подери, с этим можно сделать отличный бизнес! — обрадовался репортер. — Можно заранее явиться на место будущего происшествия и первым передать в газету сногсшибательное известие или выиграть кучу денег на скачках, ставя на ту лошадь, которая обязательно придет первой...» На большее его фантазии не хватило. Но даже этим жалким мечтам не суждено было осуществиться. Каждая попытка героя фильма обогнать время, заглянуть в будущее кончалась неудачей. Лишь чудом спасся он от неминуемой гибели.

Увлекательный сюжет, хорошо придуманные трюки, умелая игра артистов — все было подчинено одной идее, одной мысли. Ее довольно точно выразил американский сержант, с которым я столкнулся у выхода из театра:

— Look on the ground, don’t look at sun. You may become blind.

В переводе на русский язык это звучало примерно так:

— Смотри под ноги и не заглядывайся на солнце: ослепнешь!..

Казалось, время стерло из памяти и этот фильм и случайно услышанную фразу. Нет, она вспомнилась мне отчетливо, четко, будто только что произнесенная, в незабываемое январское утро на Красной площади среди студентов, ожидавших восхода солнца.

Их всех подняли с постелей и привели к священным стенам Кремля сигналы советской космической ракеты, уносившейся в просторы Вселенной. Юноши и девушки стояли тесным строем, плечом к плечу. Все взоры устремлены вверх, в небесную синеву. Вот посветлела она. Золотые искорки брызнули на шпили кремлевских башен. Скользнули вниз первые лучи, озарив вдохновенные молодые лица. Но никто не опустил головы, не сомкнул ресниц. Все глядят на солнце, куда устремился наш посланец — материализованный сгусток всенародной воли, мысли, труда. Мы знаем, где он будет через час, через день, через неделю. Пространство и время в наших руках. Для нас открыты тайны завтрашнего дня, и мы смотрим на солнце, не боясь ослепнуть!

Есть нечто глубоко символическое в том, что одной из первых приняла сигналы нашей космической ракеты радиостанция крейсера «Аврора». Ведь именно с той ночи, когда после исторического выстрела с «Авроры» трудовой народ России сказал:

Которые тут временные?

Слазь!

Кончилось ваше время! — ведем мы новый счет годам и по-новому относимся к времени.

«Мы... добьемся того, чтобы нагнать другие государства с такой быстротой, о которой они и не мечтали... В такую быстроту, если движение руководится действительно революционной партией, в такую быстроту мы верим и такой быстроты мы во что бы то ни стало добьемся».

Так говорил Ленин.

Весной 1921 года Владимир Ильич готовился к выступлению на съезде профсоюзов. Сохранился план речи, которую собирался произнести Ильич.

«Переходный экзамен с 3 на 4 курс» — так назвал Ленин переход от гражданской войны к мирному строительству.

Что же это за «курсы»? Вот их схема:

1й курс: 1886—1903.

2й курс: 1903—1917.

3й курс: 1917—1921.

4й курс: 1921—? (1931).

Ниже Владимир Ильич излагает условия, при которых мы выдержим «переходный экзамен»: «Дисциплина трудовая, повышение производительности труда, организация труда, увеличение количества продуктов, беспощадная борьба с разгильдяйством и бюрократизмом».

Двумя словами заканчивает он плен выступления:

«Сим победиши».

Ленин предвидел, что к 1931 году наша революция завершит «четвертый курс». И он не ошибся, срок указан абсолютно точно.

Мы теперь знаем, чем был для советской страны 1931 год — «третий решающий» год первой пятилетки.

...Льет холодный дождь. Крупные капли пулеметными очередями бьют по набухшему брезенту. Ветер гуляет под сводами палатки, раскачивая «летучую мышь». Полосы света вырывают из полумрака то одно, то другое юное лицо, взволнованное, разгоряченное спором.

О чем же спорят в этот неуютный, тоскливый вечер юноши и девушки, сгрудившиеся у некрашеного стола в холодной палатке? О том, каким будет тот социалистический город, что встанет рядом с домнами и мартенами Кузнецка.

Каменщик Юра Гусаров чертит прямо на газетном листе. Одна из линий пересекает взятый в кавычки заголовок телеграммы из-за рубежа — «Советское чудо».

— Здесь парк. А школу ближе к домам. Вот в этом квартале.

— Нет, школу в центре парка. А возле домов — детский сад. Зачем малышей далеко водить?

— Столовую в каждом квартале. И не нужно кухонь,— не пустим старый быт в новые дома.

— Ну, это ты загнул! — Гриша Мацко, рассудительный белорус, берет из рук Гусарова карандаш.— Вот здесь можно кухоньку, пусть небольшую. В хозяйстве обязательно нужно…

Потом он смотрит на часы и тщательно застегивает телогрейку. За ним поднимаются товарищи. В ночь, в дождь, в темноту уходит бригада класть очередную мартеновскую печь. К утру на доске соревнования появится новая цифра: бригада Гусарова еще раз побила собственный рекорд, еще раз обогнала время. Чтобы выросли социалистические города, чтобы осуществились их мечты, и не когда-нибудь, а обязательно завтра, нужны мартены, нужна сталь. И не завтра, а сегодня!..

Вот диаграмма, над которой можно размышлять часами. Она озаглавлена прозаически просто: «Темпы роста производства стали в СССР и США (в процентах к 1913 г.)». Как известно, производство стали — отличный барометр, безошибочно определяющий экономическую погоду. А так как экономика — основа жизни и человека и общества, то по производству стали можно определить, как живет общество, развивается ли оно, движется вперед или хиреет, топчется на месте.

Так вот, вглядитесь в изгиб кривых на нашей диаграмме. 1921 год. Дышат холодом мертвые мартены. Производство стали в стране свелось чуть ли не к кулю. А у американцев оно уже выходит из послевоенного кризиса и приближается к уровню 1913 года. Начало тридцатых годов. Вспомните ленинский наказ, завершение «четвертого курса» революции. Наша кривая пересекает американскую и начинает все уверенней стремиться вверх. Вторая пятилетка, третья... У американцев выплавляется в полтора раза больше стали, чем до войны, у нас—в два раза; у них — в два раза, у нас — в четыре. С победой завершив Великую Отечественную войну, мы в короткие два года смогли залечить нанесенные народному хозяйству раны и смело рванулись вверх. Да как рванулись! Пятьсот, семьсот, девятьсот, тысячу сто процентов. В одиннадцать, в двенадцать раз больше стали, чем при царе и капиталистах! А американская кривая осталась зажатой где-то между двумястами и тремястами процентами да скачет все время. Вверх-вниз, вверх-вниз, словно температура у больного.

Мы можем подставить вместо стали любой другой экономический показатель,— общая тенденция, линия развития будет та же. Подсчитано, что за сорок лет — с 1918 по 1957 — среднегодовой темп прироста промышленной продукции составлял у нас 10 процентов, в США — 3,2 процента, в Англии — 1,9 и во Франции — 3 процента. Еще более разительные цифры мы получим, если, производя такой подсчет, исключим те годы, когда с оружием в руках вынуждены были защищать свое право жить по-новому, а потом восстанавливать разрушенное войной. За мирные годы мы в среднем увеличивали ежегодно производство промышленной продукции на 16,2 процента, а США за эти же годы — на 2,9.

Темпы роста ппроизводства стали в СССР и США (В процентах к 1913г.) 

— Не волнуйтесь,— успокаивали своих клиентов буржуазные авторы экономических прогнозов.— Советы стремительно набирают темп потому, что по общей массе промышленной продукции они еще не могут с нами сравняться. Скоро и они подпадут под закон! «затухающей кривой».

Что же, возьмем самые последние годы, когда даже в США перестали болтать об экономической «немощи» Советского Союза. С 1953 по 1957 год продукция американской промышленности увеличилась на 7, а нашей, социалистической, на 55 процентов. В восемь раз быстрей. Вот вам и «затухание» темпов!

До недавнего времени у духовных слуг американской буржуазии был еще один аргумент: конечно, по темпам они нас превосходят, но по абсолютной величине ежегодного прироста промышленной продукции мы все еще впереди. В прошлом и в нынешнем году мы лишили их и этих успокоительных капель. Теперь и по своему абсолютному значению — весу, массе — прирост ряда основных видов промышленной продукции у нас больше, чем в США. Еще ближе час нашей окончательной победы!

Эта мысль станет, пожалуй, наглядней, если мы вспомним, сколько «весил» один советский процент, скажем, в 1928 году и сколько он весит сейчас. В первом году первой пятилетки один процент прироста промышленной продукции давал лишних полмиллиарда рублей, в 1959 году он даст около 11 миллиардов, а к концу семилетки он будет стоить примерно 19 миллиардов. Иными словами, сегодня наш шаг в двадцать раз шире, чем в 1928 году, а к концу семилетки станет шире в сорок раз!

Мы боремся за время, обгоняем его не из-за престижа. Фактор времени имеет глубоко практическое, глубоко жизненное значение как для судеб всей нашей страны, так и для каждой трудовой семьи. Ведь чем раньше мы сравняемся, а потом и обгоним по уровню продукции на душу населения самые мощные капиталистические страны мира, тем быстрей мы обеспечим нашим людям самый высокий в мире жизненный уровень, самую хорошую, культурную жизнь.

Вот почему Коммунистическая партия, заботясь о благе народа, поставила в центре задач нового семилетнего плана выигрыш времени в историческом соревновании социализма с капитализмом. Как это можно сделать? Добиваясь наибольших результатов в наиболее короткие сроки, ценой наименьших затрат средств, материалов, человеческого труда.

Классическим образцом выигрыша времени является вся эпопея освоения целины. Она у нас в памяти. В памяти шумные проводы на московских, киевских, ленинградских, минских вокзалах. Костры в степи. И первый колышек с гордой надписью: «Здесь будет построен '"совхоз Целинный».

Теперь целинного зерна у нас целые горы. Прибавка в сотни миллионов пудов к ежегодному хлебному балансу — вот что такое целина! Вот что значит уметь выигрывать время!

Новый, семилетний план, представленный на утверждение XXI съезда партии, весь пронизан стремлением выиграть время. Посмотрите, как решается в плане задача увеличения производства электрической энергии: упор на строительство тепловых электростанций. Почему? Да потому, что тепловая электростанция строится в несколько раз быстрей и стоит намного дешевле, чем гидростанция такой же мощности. И хотя стоимость энергии будет здесь несколько выше, расходы покроются с лихвой за счет быстрого ввода в строй новых энергетических объектов.

Или взять соотношение различных видов топлива в общенародной «топке». Мы хотим за это семилетие во много раз увеличить добычу природного газа. И потому, что он будет стоить нам в двенадцать раз дешевле угля, и потому, что добыть, доставить его потребителю можно во много раз быстрей, чем такое же по своей теплотворности количество угля.

В каждом разделе семилетнего плана вы найдете заботу о выигрыше времени. А что получается в результате?

В своей речи товарищ Н. С. Хрущев на приеме выпускников военных академий говорил: «В 1965 году наша страна по абсолютному производству некоторых главнейших видов продукции превзойдет, а по другим приблизится к современному уровню промышленного производства в Соединенных Штатах Америки. К этому времени производство большинства важнейших продуктов сельского хозяйства в целом и на душу населения превысит современный уровень США.

Превосходство Советского Союза в темпах роста производства создаст реальную основу для того, чтобы в течение примерно пяти лет после 1965 года догнать и превысить уровень производства Соединенных Штатов Америки на душу населения. Таким образом, к этому времени, а может быть, и несколько раньше, Советский Союз выйдет на первое место в мире как по абсолютному объему производства так и по производству продукции населения, что обеспечит самый высокий в мире жизненный уровень населения».

Эти расчеты, точны, продуманны, их реальность не вызывает сомнения даже у лютых врагов социализма. «Мы чувствуем,— признается редактор «Нью-Йорк таймс» Тэрнер Кэтледж, — если говорить в экономическом плане, дыхание Советского Союза на своих затылках. Их отделяют от нас всего лишь два прыжка...» А вспомните: на сто лет отставали мы в 1917 году! Оставим на совести струхнувшего редактора зоологическую терминологию. Но то, что через два перехода мы вырвемся вперед, утвердив историческую правоту нового строя жизни,— в этом Тэрнер Кэтледж прав. И тут мы ничем его успокоить не можем, ибо время работает на нас, на коммунизм!

В таком утверждении нет ни капли фатализма или размагничивающей самоуспокоенности. Время работает на нас лишь потому и постольку, поскольку мы работаем на время, своим трудом, своим творчеством приближая день грядущий.

...В то утро, когда все радиостанции мира настроились на волны советской космической ракеты, в бригаде Виктора Ивановича Дюжева, первой на «Серпе и молоте» бригаде коммунистического труда, вышел боевой листок. «Равнение на ракету!» — крупными буквами вывел заголовок комсомольский групорг Юра Чеков. А после смены как обычно собрались в красном уголке на «пятиминутку» Виктор Иванович привычно хмурит брови: уж такой он человек, всегда видит не то, что сделано, а что можно было сделать. Но сегодня и у него не получается строгого выражения лица.

— По ракете хотим равняться, а задание только на три процента перевыполнили. Какое же это равнение? Вон она, Луну обошла — и к Солнцу!.. Это же на сколько процентов перевыполнение плана? Догонять надо!..

С. ГАРБУЗОВ

Журнал "Огонек", №4, 1959  

Просмотров: 1988

Дата: Среда, 23 Мая 2012

Комментарии к статье: