Статьи

Она пела русскую народную песню: Волга-реченька глубока Бьет волнами берега... И поплыла мелодия, захватывая все пространство зрительного зала, обволакивая слушателей задушевностью, воспоминанием...

Мы догнали его на пустом шоссе, разыскивая штаб наступающей на Грайворон армии. Это был старый солдат в видавшем виды обмундировании. Воротник гимнастерки был расстегнут, пилотка сдвинута на затылок. За спиной солдатский вещевой мешок — «сидор», У винтовки почему-то не было ремня, он нес ее на плечах, поддерживая обеими руками, как коромысло. Шел он медленно, едва передвигая ноги, натруженные огромными, не по росту, башмаками.

Это чувство знакомо каждому, потому что каждый когда-либо садится в поезд и становится пассажиром. И едет. В пути — станции. Большие и маленькие. На больших станциях принято выскакивать из вагона и бежать в киоск за газетами или в буфет за пивом. На маленькой станции торопиться некуда: поезд стоит минуту или две, а то и вовсе проскакивает без остановки.

В репертуаре почти каждого театра есть спектакль, наиболее полно выражающий особенности творческого коллектива. В Черновицком государственном музыкально-драматическом театре имени Ольги Кобылянской, чьи гастроли проходили недавно в Москве, на сцене Театра имени Моссовета,— это «Дума про любовь».

Индюшачий образ жизни - юмористический рассказ, журнал Огонек

Мы нашли новенькую записную книжку. Ее владелец успел только записать на первом листке свою фамилию, инициалы и номер телефона. Звоним.

Гул орудийных залпов утихал. На первом этаже полуразрушенного здания школы, в бывшем спортивном зале, среди разбросанных матов и плохо натянутых турников стояли длинные скамьи. Несколько линялых штор, наброшенных на туго натянутую поперек зала проволоку, служили занавесом.

Было еще темно, когда Джек точными, короткими гребками весла повел челнок по зеркальной поверхности озера. Ни одного звука не доносилось из раскинувшейся вокруг многомильной пустыни — лишь изредка всплеснет вода под веслом или под носом челнока.

«Зимние дороги в Нарыме в пять, в десять раз короче летних. К рождеству промерзают на перекатах чуть ли не до самого дна большие и малые рени, непроходимые, зыбкие болота покрываются саженным панцирем мерзлоты, озера и курьи лежат неподвижные, прикрытые гладким, отполированным ветрами стеклом в два аршина толщины. Мчись куда хочешь, лети нуда тебя душа зовет!» Так начинается вторая книга романа «Сибирь» Георгия Маркова.

Еще не взошло солнце, когда два давнишних приятеля и тезки к тому же, Петр Ананьевич Костричкин и Петр Андреевич Скворцов, сволокли на воду плоскодонку, заново просмоленную и обведенную для приглядности по бортам суриком, и поплыли вверх по речке Прихоти, придерживаясь правого берега.